Где и при решении каких проблем плодотворным будет совмещение традиций и инноваций? Есть ли причины для битв за «золотой канон»? Что нам сегодня непонятно в классике? Нравственна ли в принципе литература? Почему академическое образование – самое практичное?
В разговор о проблемах преподавания литературы в школе включается филолог, профессор РГГУ, директор Государственного литературного музея Дмитрий Петрович Бак.
Бюрократическая утопия
– Система образования в России сегодня активно реформируется, интегрируется в международный образовательный процесс. Разрабатываются новые программы, внедряются новые методики обучения. Какие главные задачи ставят новые стандарты? В чем их отличие от предыдущих?
– Новое поколение стандартов было принято в 2015 году. Это три стандарта: стандарт начального общего образования, стандарт основного общего образования и среднего общего образования.
Помимо этого, в феврале 2016 года были утверждены дополнительные изменения в связи с поручением Президента, которое было направлено на более четкое структурирование содержательных компонентов в государственном стандарте. Во-первых, в новом плане были выделены три предметные области: русский язык и литература, родной язык и литература и иностранный язык. В каждой предметной области есть свои учебные предметы. Очень важно, что в новом стандарте как отдельные предметы выделяются русский язык и литература, потому что были негативные отзывы по поводу их возможного объединения.
Во-вторых, в новом стандарте детализированы предписания по результатам, которые касаются двух обязательных предметов: русского языка и математики. Таким образом, содержательные элементы сюда внесены.
В-третьих, стала проще система обязательных запросов к структуре рабочей программы. На Литературном собрании 2014 года, например, было высказано большое количество нареканий по поводу слишком объемной отчетности, слишком сложных бюрократических требований к структуре рабочих программ. В новом стандарте эти требования были упрощены и разделены на три сферы: планируемые результаты, содержание и тематическое планирование. Но, по всей вероятности, в этом направлении необходимо работать и дальше, у многих педагогов все равно создается впечатление преувеличенной детализации к требованиям отчетности.
В прежние годы, будучи заместителем декана историко-филологического факультета РГГУ, я видел, что чем тщательней мы детализируем параметры, тем сильнее мы обрекаем их на вращение только в бюрократическом круге отчета, на потерю выхода в учебный процесс. Вот, например, в вузовском стандарте образования когда-то были четыре группы учебных предметов. Я много раз узнавал у педагогов, и у студентов: а знают ли они, какую именно дисциплину им сейчас читают: общепрофессиональную или специальную? Не знал никто. То есть это все суммировалось в какие-то параметры, показатели, из которых следовало нечто целое, и только в голове управленца.
Надеяться, что регламентация – панацея от всех бед, что она гарантирует качество, – чистой воды утопия. Здесь работает ложный принцип технологического мышления: нажми кнопку – получи результат. Не получишь. Я распишу, выполню все бюрократические требования. Проверяющий скажет, что все отлично и прекрасно. Но что происходит между педагогом и учеником? Это лежит в другой плоскости.
Архаисты и новаторы, век XXI-й
– Особое значение в новом образовательном стандарте уделяется вариативности в преподавании литературы. Чем, на ваш взгляд, вызвана необходимость внедрения вариативного подхода в образовательный процесс?
– Я бы объединил вопрос о вариативности с проблемой так называемого «золотого списка». В результате многолетней дискуссии четко обозначились две позиции. Первая – условно говоря, традиционная. Если ее сформулировать предельно жестко, то получится примерно вот что. В школьном образовании должен быть конечный, закрытый, незыблемый перечень произведений, «золотой канон», который будет гарантировать качество образования и сохранение национальной идентичности гражданина Российской Федерации.
Вторую позицию я бы назвал «модернизационной». Для чего нужна вариативность? Потому что время не стоит на месте, – отвечают ее сторонники, – количество школьных лет не увеличивается, а история литературы продолжается. И поэтому неизбежно в поле русской классики входят А. Блок, Б. Пастернак, А. Платонов, М. Булгаков и другие авторы XX века, более близкие и понятные нам. Следовательно, говорят модернизаторы, конечного списка быть не должно в принципе, ведь каждый дополнительный «новый» текст должен сопровождаться изъятием какого-то «нового» произведения.
Эти две направленности сегодня сосуществуют, иногда мирно, иногда их сторонники друг с другом резко полемизируют. Что с этим делать? Как всегда – искать платформу общих взглядов, плацдарм для переговоров. По-моему, важно понимать факт, что у изучения классики нет врагов, никто еще не сказал, что он против преподавания Н. Гоголя или Л. Толстого. Самое непродуктивное – нагнетать напряжение, наклеивать ярлыки, надевать на оппонентов личины врагов русской литературы и здравого смысла.
Мне очень близка позиция разработчиков примерной программы общего основного образования, в которой были зафиксированы три разных корпуса произведений. Первый блок произведений включает незыблемые обязательные произведения, где указан и автор, и текст. Второй корпус – содержит имена авторов, а их произведения предлагают на выбор – как видим, довольно-таки жесткому, заранее предопределенному. И наконец, третий список авторов, из которого можно выбрать писателя, поэта для дополнительного изучения или домашнего чтения…
Мне кажется, что эта система вполне гармонична. Ведь многие идеи создания единого для всех «золотого списка» строятся зачастую без учета реальных условий, возможностей усвоения материала. То есть без учета количества времени, которые существуют и отведены на изучение литературы в разных классах, без учета изменения статуса классики. Все это обязательно нужно принимать к сведению, иначе очень легко впасть в ламентации: дескать, «ну, как это может быть, что в списке нет писателя Эн или романа Икс??».
Консенсус в отборе «золотого канона», на мой взгляд, возможен только в одном случае – если первый, самый жесткий, не подлежащий ни малейшей вариативности уровень списка будет предельно коротким. Надо заранее задать максимальное количество обязательных позиций. Я думаю, авторов должно быть, конечно, не два-три, как в Англии (Чосер, Шекспир, Мильтон), но не более, скажем, 35.
Смоделируем два сценария составления «золотого списка».
Первый сценарий – традиционный. Не будем ограничивать объем «золотого списка», опросим 300 авторитетнейших специалистов. Что возьмем в «золотой список» из Пушкина? Обязательно «Евгения Онегина», конечно «Капитанскую дочку». А из поэм? Ну, «Медный всадник», к примеру. Пусть на этом сойдутся 100 человек. Но в отсутствие ограничений наберется полторы сотни скептиков, которые скажут: а как же без «Полтавы»? А другие воскликнут: а куда подевались «Цыганы»? это же образцовая романтическая поэма! И это только бури внутри экспертного совета, а что начнется меж представителей «культурной общественности» – страшно представить! А конкретные стихотворения – их ведь еще сложнее выбирать! Вся эта бурная дискуссия уже началась – и не утихает несколько лет. Каждая сторона старается уличить друг друга в страшных ошибках: вот там-то и там-то Бунин заменен Маканиным, а Куприн – Славниковой! это диверсия! В доказательство – вот вам совершенно непригодные для детского уха и глаза фрагменты из современных авторов. Как их можно рекомендовать школьнику? Куда смотрят карательные органы? Это безрезультатный диспут, уважаемые сограждане, пора это понять! Что – привести для ясности несколько совершенно неприемлемых для подрастающего поколения фрагментов из Пушкина? Из Лермонтова?? Все это не составило бы большого труда – но надо ли?
Теперь позвольте представить себе иной сценарий составления «золотого канона», с заранее положенным пределом в 36 (например) неотменяемых позиций авторов. Что получится? А вот что, например:
- Слово о полку Игореве.
- Д.И. Фонвизин.Недоросль.
- В.А. Жуковский.Светлана.
- А.С. Грибоедов.Горе от ума.
- А.С. Пушкин.Лирика. Цыганы. Медный всадник. Евгений Онегин. Дубровский. Капитанская дочка.
- М.Ю. Лермонтов.Лирика. Песня про купца Калашникова. Демон. Мцыри. Герой нашего времени.
- Н.В. Гоголь.Ревизор. Мертвые души.
- И.С. Тургенев.Бежин луг. Ася. Отцы и дети.
- И.А. Гончаров.Обломов.
- А.Н. Островский.Гроза.
- Ф.М. Достоевский.Преступление и наказание.
- Л.Н. Толстой.Детство. Севастопольские рассказы. Война и мир.
- Н.А. Некрасов.Лирика. Кому на Руси жить хорошо.
- Ф.И. Тютчев.Лирика.
- Н.С. Лесков.Сказ о тульском косом Левше… Леди Макбет Мценского уезда. Очарованный странник.
- М.Е. Салтыков-Щедрин.История одного города.
- А.П. Чехов.Толстый и тонкий. Смерть чиновника. Душечка. Степь. Каштанка. Студент. Человек в футляре. Крыжовник. Вишневый сад.
- А.А. Блок.Лирика. Двенадцать.
- А.А. Ахматова.Лирика.
- В.В. Маяковский.Лирика. Облако в штанах.
- М. Горький.Челкаш. На дне.
- И.А. Бунин.Антоновские яблоки. Господин из Сан-Франциско. Легкое дыхание.
- А.И. Куприн.Поединок. Гранатовый браслет. Белый пудель.
- А. Платонов.Сокровенный человек. Ювенильное море.
- В.В. Набоков.Машенька.
- М.А. Булгаков.Собачье сердце. Мастер и Маргарита.
- М.М. Зощенко.Баня. Аристократка. Нервные люди.
- О.Э. Мандельштам.Лирика.
- М.И. Цветаева.Лирика.
- Б.Л. Пастернак.Лирика.
- С.А. Есенин.Лирика. Анна Снегина.
- А.Т. Твардовский.Василий Теркин.
- А.И. Солженицын.Матренин двор. Один день Ивана Денисовича.
- В.Г. Распутин.Прощание с Матерой.
- Ю.В. Трифонов.Дом на набережной.
36. И.А. Бродский. Лирика.
Эта своеобразная провокация с моей стороны вызвана к жизни тем, чтобы показать: «золотой канон» существует, он более или менее един, никаких тут нет поводов для битв и взаимных обвинений. Желаем его официально узаконить – нет никаких проблем, чуть подработаем, и дело с концом! В предложенном варианте, конечно, нет перечня конкретных стихотворений, отсутствует, увы, вообще Баратынский и Фет, если что – можно добавить! Хотел бы подчеркнуть, что я почти два десятка лет работал учителем в школе, так что это не чистая теория.
Почему необходима вариативность? Потому что у педагога может и должен быть свой вкус. Он лучше может донести до ученика то, что ему больше по душе. Поэтому, я считаю, что вариативность необходима при непременном условии наличия сравнительно краткого неотменяемого списка обязательных произведений. Если же какой-то конкретный (начинающий, провинциальный, сомневающийся в себе и т.д.) учитель не решается на самостоятельный выбор – выход есть: пусть сфокусируется на преподавании произведений из обязательного списка.
Главный вопрос – что мы вообще ждем от школьного образования в области литературы? Если мы видим задачу в формировании навыков понимать произведение, любить его, компетентно анализировать и сохранять интерес к литературе на будущее, это одно. Если мы хотим загрузить в человека как можно больше заранее известных результатов, это совсем другое.
Если сформировать потребность к чтению классики даже на материале «неполного» списка пройденных произведений, то (жизнь велика!) многое прочтется после школы. Если дать весь «золотой список», а в придачу еще и «серебряный», «бронзовый», «железный», но не привить заинтересованной любви к литературе – все будет напрасно, человек получит аттестат и навсегда отложит в сторону книги и электронные «читалки».
Знаете, скажу опять вещь провокационную: я бы точно смог научить десятиклассников любить литературу, даже если бы в первом полугодии медленно и обстоятельно читал бы, скажем, только «Евгения Онегина», а во втором – «Анну Каренину». Они уже в частном порядке прочитали бы «Войну и мир», и «Детство. Отрочество. Юность», и «Смерть Ивана Ильича», и «Преступление наказание», и «Бесов»…
«Темная» классика
– Еще одна тема горячих дискуссий – роль и доступность литературной классики. Звучат определения о вечности и незыблемости классических произведений, а всякий, кто пытается что-то дополнительно выразить, немедленно объявляется пособником разрушения образования, человеком, который склонен идти на поводу у массовой культуры. И здесь призываю переступить через конфронтационную риторику. У русской классики нет врагов, никто не говорит (подобно Писареву!), что Пушкин навсегда устарел. Классика понятна и доступна и сегодня, но иначе и в иной мере, нежели даже 20–30 лет назад. У меня есть афоризм, рожденный тридцатилетней практикой преподавания литературы: в последние годы XIX век для современных молодых людей как будто бы отодвинулся в прошлое. Он не просто из «прошлого» стал «позапрошлым», а уподобился XVII столетию, даже не XVIII-му. В XVIII-м для любого культурного человека есть какие-то вехи и ориентиры: Ломоносов, Державин, Сумароков, Кантемир… Как XVII век отдален от людей, принадлежащих к тому поколению, которое ныне сражается за госстандарты и «золотые списки», от поколения школьников отдален век XIX-й, время действия всех классических русских романов. Российская империя в то время – абсолютная монархия, сословное государство. Обе эти реалии далеки от распространенного сознания школьника, и в этом нет ничего стыдного, это необходимо заново объяснять. Например, в пояснении нуждается тот простой факт, что дети священника, купца и дворянина имели перед собой заранее предположенную биографию. В советское время главный упор делался на социальном неравенстве, на угнетении крепостных. Это, безусловно, важный момент, но сословное деление – это не только неравенство, но и заранее данная дифференциация судеб, для современных людей не очень-то представимая. Кому запрещалось, например, поступать в университет – крестьянам или духовным лицам? Правильно, духовным лицам, а не то, что многие подумали. Перед крестьянами часто стояли социальные преграды, а не юридические: сдай испытания по латыни и греческому – и добро пожаловать в alma mater! Это удалось осуществить Михаилу Погодину, Александру Никитенко и еще немногим… А вот поповскому сыну (в будущем блестящему литкритику и профессору) Николаю Надеждину путь в университет был заказан: лица духовного звания могли получить «высшее» образование исключительно и только в духовной академии, поэтому Надеждину для поступления в Московский университет понадобилось… выписаться из духовного звания – это была юридическая процедура, сложная и для нас совсем не представимая.
Еще пример необходимости дополнительных разъяснений русской классики. В ней довольно много героев-студентов (нынешних или недавних): Раскольников, Аркадий Кирсанов… Можно предположить, что современный старшеклассник без труда сопоставляет собственные запросы и потребности (среди которых поступление в вуз – одна из самых насущных) с жизненными реалиями героев-студентов. Но ведь университетское образование в XIX веке коренным образом отличается от нынешнего. Во-первых, оно вовсе не так престижно, как сейчас: князья да графы зачастую получают домашнее образование, а университет часто остается возможностью для людей победнее, включая разночинцев. Во-вторых, как это ни удивительно, университет не готовит к «работе по специальности». Куда идут выпускники словесных отделений и факультетов? В университете остаются единицы, системы «среднего» образования к середине столетия только-только формируются… Основное занятие людей на гражданской службе – переписывание бумаг, как мы бы сейчас сказали, «делопроизводство» – компьютеров и сканеров нет, все делается вручную, для этого существует целая армия столичных Акакиев Акакиевичей. Гражданские профессиональные занятия в начале столетия практически отсутствуют: лекари, «инженеры» – вот почти весь список. Как с этим свыкнуться?
Еще один пример, последний: судьба женщины. Совершенно незнакомым и чуждым является тот факт, что даже у дворянской женщины до определенного момента нет никакой гражданской карьеры. Она не имеет доступа к высшему образованию (Институт благородных девиц не в счет), ее чины растут только вместе с чинами мужа (титулярная советница … статская советница), больше того, лет с семнадцати до сорока женщина в большинстве случаев практически непрерывно беременна – вот и светская львица Наталья Николаевна Пушкина за семь лет брака «носила под сердцем» пять раз.
Я уже не говорю о том, что герои романов изъясняются на прекрасном, но очень удаленном от современных норм и правил русском языке. Надо ли специально разъяснять значение слов «инвалид», «сообщить»? Конечно, иначе не только понимание подоплеки происходящих событий ускользнет от ученика, но даже и знание того, что «сообщить» – значит «передать» (письмо, например).
Примеры можно было приводить до бесконечности, но главное для всякого здравомыслящего человека, на мой взгляд, очевидно. Русская классика через 150–200 лет после своего создания нуждается в процессе преподавания в дополнительных разъяснениях, что неизбежно ведет к сокращению количества произведений, доступных для освоения школьниками в существующих лимитах учебных часов. Можно было бы сформулировать пожестче. Главный враг классики – не тот, кто ратует за ее вдумчивое, требующее дополнительных временных и интеллектуальных затрат разъяснений, а как раз тот, кто под прикрытием лозунгов о «вечности» классики, ее абсолютной понятности по сути дела подстрекает имитационное, поверхностное изучение классических романов и повестей, ведущее к формированию нелюбви, а то и отвращения к отечественной словесности позапрошлого века.
Источник: pravoslavie.ru
Комментировать